Резо Гигинеишвили — режиссёр, сценарист и продюсер. С пятнадцати лет работал на телевидении. В 2005 году закончил режиссёрский факультет ВГИКа, курс Марлена Хуциева. Работал вторым режиссёром на картинах «9 рота» и «Обитаемый остров». Автор фильмов «Жара», «Любовь с акцентом» и других. Лента 2017-го года «Заложники» вошла в программу «Панорама» Берлинского кинофестиваля и основной конкурс «Кинотавра». Сюжет «Заложников» основан на реальных событиях. Советская «золотая молодёжь», дети чиновников, решают угнать самолёт, чтобы сбежать заграницу.
Фото: © РИА Новости/Екатерина Чеснокова
- Резо, скажите пожалуйста, когда вы впервые задумались, когда вы впервые поняли, что эта история, которая произошла в грузинской ССР в 83-м году, может быть вами экранизирована?
- Вы знаете, после того, как произошла эта трагедия, каждый человек в Тбилиси связан с этой историей. Социум, круг общения этих ребят – это всё друзья мои и старшие товарищи. Композитор «9 роты» был одним из ближайших друзей одного из угонщиков. И они рассказывали всякие смешные истории, увлекательные, это то, что было до этих трагических событий.
- То есть вы просто с этой историей жили?
- Я не могу сказать, что я с ней жил, но она нам известна всем. И сейчас я попытался обратиться в прошлое, чтобы проанализировать страхи, которые меня сопровождают в жизни, и которыми живёт современная Грузия. Насколько мы травмированы Советским союзом или его развалом или последствиями. Или попытаться сформулировать, что такое свобода.
- Тогда почему она стала вашей шестой картиной, а не первой-второй?
- Ну, мы с вами растем. Есть незыблемые идеалы, от которых, надеюсь, я не откажусь. Но ты в течение жизни с течением времени растёшь и тебя интересует разговор на какие-то темы, которые для тебя очень важны и очень личные. Я не могу быть таким восторженным мальчиком, который снимал картину «Жара», которую я уважаю, но я снимал про своё поколение, про ребят, которые со мной находились, про солнечную Москву и как хорошо проводил время. Но было бы странно, если бы в 35 я обращался к той же теме.
- «Заложники» — ваше первое высказывание?
- Как высказывание — может быть. Но я всегда старался, чтобы я говорил о личной эмоции, которую я испытываю к Грузии. Поэтому я бы не сказал, что мои картины сделаны по шаблону комедий. И в «Жаре» тоже. Там есть схемы, повороты, хуки, но тоже личная история, хотя я не сказал бы, что авторское кино, конечно. Но «Заложники»... Мы просто растём и созреваем, чтобы говорить на такие темы, и даже профессионально, чтобы не мямлить. Это ведь не только смыслы, это ещё и то, как ты снимаешь кино.
- Мы, к сожалению, привыкли к очень простой реакции на сложные темы: у вас был грузинский прокат, предстоит российский. Кто-нибудь уже высказался, обвинил вас в романтизации терроризма?
- Нас без конца кто-то обвиняет. За комедию или за драму. Ты к этому должен привыкнуть и просто делать своё дело. Я пытался никого в кино не обвинять, а понять. Ставить вопросы, на которые у меня нет ответов, но хотя бы проанализировать, чем жили в последние советские годы грузинские семьи.
- Вы выделяете как-то прокат территориально? Российский, грузинский, европейский? Где эту картину важнее показать?
- Мне важно, чтобы все смотрели. Я не могу разделить на национальности и сказать: Грузия важнее, чем Россия.
- Но французы те же просто не понимают это слово «невыездной». Что это такое?
- Французы – первые, кто купил эту картину. Рядом огромная страна Германия, разделённая посередине, и люди перепрыгивали эту стену. Есть книга способов, к чему они прибегали, чтобы перейти в западную часть. А потом это не значит, что если тебе что-то неизвестно, это проблема картины. Может, это проблема твоей эрудиции или подготовки к определённой теме. У нас нет иллюзий, что каждый человек должен с детства знать, что такое «невыездной» человек в закрытой советской стране.
- Вы сейчас болезненно реагируете на любые отголоски советского прошлого, когда возвращается риторика, эстетика?
- Да ничего не возвращается! Люди просто испытывают ностальгию по тому, когда они были молодые. И хотят, чтобы молодость не заканчивалась. От этого все эти песни и обращения в Советский союз. Слава Господи, что мы живём в современном мире, и ничего туда нас не вернёт. По крайней мере, я надеюсь на это. Вы уже знаете цену того, что вы можете уезжать в другую страну. Не думаю, что у вас можно это отнять, да и нет смысла. В этих совершенно ненужных ограничениях, когда джинсы или газировка становятся символами свободы, потому что кажется, что там лучше, что там ждут. Открой дверь, выпусти человека, может, он приедет и убедится, что ему здесь лучше. Должно быть право выбора и незыблемое право на свободное передвижение.
- Как вы планируете жить и творить дальше, после «Заложников»? Вернуться в жанровое кино, снять еще одну «Жару»…
- Не знаю, я буду пытаться работать. И меньше думать об успехе. Мне приятно, что хвалят картину, но не хочу становиться заложником того, что все удивились, что я могу в этом жанре работать. Что бы я не делал, я буду очень искренне к этому относиться.
- Не становиться «заложником» вы сказали. Очень символично. Спасибо вам.
- Спасибо.
