Под занавес конкурса в Берлине показали третий фильм израильского режиссёра Надава Лапида «Синонимы» — автобиографичную, но оттого не менее абсурдистскую историю ассимиляции молодого еврея в Париже, в которой сошлись и «Трудности перевода», и «Мечтатели», и даже, пожалуй, некоторые фильмы Леоса Каракса. «Синонимы» стали лидером смотра по оценкам как международных, так и российских критиков. Один из них, Зинаида Пронченко, по просьбе КИНОТВ
рассказывает о картине подробнее.
Йохаву (невероятный Том Мерсье) двадцать с небольшим, и он только что приехал в Париж, покорять или просто осмотреться на местности — пока неизвестно. В городе, который давно уже не разглядеть и не услышать за смогом расхожих клише и чужих мнений, его никто не ждёт. Первую ночь он перекантуется в чьей-то роскошной, но совершенно пустой квартире на левом берегу, закутавшись в спальник. По утру Йохава ограбят, и он останется в чём мать родила, словно первый человек на земле, тот самый «Le premier homme» Камю, Маугли в парижских джунглях. К счастью, замёрзшего и почти бездыханного Йохава найдут соседи по лестничной клетке — пара столичных bobo Эмиль и Камилла, богатые бездельники с более чем амбивалентными взглядами на жизнь. В современном мире нет места перверсии, любит повторять Эмиль, меланхоличный бисексуал, мечтающий закончить дебютный роман «Ночь инерции», но споткнувшийся о собственное ничтожество на сороковой странице. Йохава они снабдят до неприличия модным пальто Kenzo горчичного цвета, мобильным и пачкой кэша. В конце концов, не зря эти двое претенциозных буржуа, словно Изабель и Тео из «Мечтателей» двадцать лет спустя, повзрослевшие «ужасные дети», проживают на рю Сольферино, напротив головного офиса социалистической партии. С экзистенциальными муками gauche caviar традиционно справляется избирательной и экстравагантной благотворительностью, Йохав для них дикое животное, спасая его, они спасают себя от бессмысленности сущего.
Третий фильм израильтянина Надава Лапида очевидно автобиографичен: сбежавший от токсичного израильского мачизма Йохав, отказывающийся произнести хоть слово на иврите, — это, конечно, сам Лапид, десятилетия назад схожим образом искавший прибежища, но прежде всего забытья на берегах Сены. «Синонимы» — высказывание откровенно антисистемное, во многом перекликающееся с прошлогодним «Фокстротом» Самюэля Маоза, тоже через гротеск и сюрреализм критиковавшего основы родной идентичности: этот безумный взгляд из танка, вечную боевую готовность воинов осаждённой цитадели. Неслучайно в «Синонимах» постоянно возникает в разговоре Троянская война, кто победил, не помню — как бы хочется продолжить реплики Йохава, бессознательно сравнивающего себя с Гектором, героем, не способным на подвиг.
Йохав одержим Францией, хотя кроме Камиллы и Эмиля он, по собственным признаниям, знаком только с Селин Дион. Страна, подарившая миру свободу, равенство и братство, триаду, украшающую фасады не только судов, но и банков и тюрем (опять Камю), кажется ему землёй обетованной. Его соотечественники остались в пустыне, порабощённые, как и тысячелетия назад, ненавистью и страхом. Бегущий за море меняет лишь небо над головой, но не душу. Поэтому Йохав с невероятным упорством и даже ожесточением дни напролет учит язык, повторяя по алфавиту, наподобие мантры, волшебные иностранные слова из карманного Larousse, купленного в легендарном Gilbert et Jeune рядом с Сорбонной. Ужасный, жестокий, озлобленный, несправедливый — этими эпитетами Йохав награждает Израиль, они для него синонимы. Бормоча оскорбления в адрес Израиля, он и не замечает даже, что по-прежнему в плену. Неприятие родины — давно разоблачённая морока.
О чём ещё не догадался его герой, знает автор. Pays des lumieres Лапид живописует с юмором, но смех его сквозь слёзы от обиды. Сегодняшней Францией автор очаровываться уже не в силах. Взятый им тон сродни уэльбековскому. То тут, то там эхом возникают сентенции из «Покорности» и «Серотонина». Этакая подчёркнуто отстранённая инвентаризация национальных вещей и явлений накануне Великого потопа, каждой галльской твари по паре.
Фиктивный брак с Камиллой приведёт Йохава в OFII (office d’integration et immigration), чуть ли не самую критикуемую во Франции организацию, созданную другим перебежчиком Эриком Бессоном, отринувшим идеалы социализма ради министерского портфеля в правительстве Саркози. Занятия для мигрантов, призванные научить их новую родину любить, — апофеоз абсурда, предметно демонстрирующий, что философия толерантности и мультикультурализма — такая же ложь, причём агрессивная, как и отвратительный Йохаву израильский милитаризм. Распевая «Марсельезу» перед чиновницей, наш сталкер переживёт катарсис. Путь Йохава к свободе окончится перед наглухо закрытой дверью. Vrai ou faux (правда и неправда) — два ответа, из которых на экзамене для успешной натурализации в OFII нужно выбрать верный — увы, синонимы. И всё равно, и всё едино.
