На Каннском кинофестивале показали картину Пола Верховена «Искушение». Это история про сильную однополую любовь и страсть в женском монастыре. Здесь нашлось место и Иисусу-трансперсоне, и сцене мастурбации фигуркой Девы Марии. А это даже не сцены из какого-нибудь порнофильма. Просто картина, показанная на фестивале. Егор Москвитин рассказывает, как автор «Основного инстинкта» восхищается в своей работе женщинами, но делает это в сугубо авторском стиле.
Первый год XVII века. В тосканский монастырь привозят девочку Бенедетту — дочь богатого купца, с которой отчего-то решил разговаривать Бог. Вокруг ребёнка и правда происходят чудеса: птицы защищают её от разбойников, а видения подсказывают, что делать. Когда набожная Бенедетта повзрослеет (и её сыграет отважная актриса Виржини Эфира), ей явится странный образ: девушка, которую нужно спасти от мужчин, стоит среди стада овец. В эту же секунду в монастырь ворвётся Бартоломея (не менее отважная бельгийка Дафна Патакия) — жертва насилия со стороны отца и братьев. А дальше между монашками возникнет чувство. И как раз это не выдумка — а подробно задокументированная во время допросов история лесбийской любви в лоне католической церкви.
«Имя Розы» Умберто Эко — история, во многом созвучная «Искушению»: и там и там есть изолированный монастырь, безжалостная чума, испытания плоти и кризисы веры. Сюжет Эко строится на интереснейшем допущении, что написанная, но не дошедшая до нас вторая часть «Поэтики» Аристотеля таит в себе знание,которое может уничтожить церковь. Эта часть — трактат о комическом. А комедия — это мимесис (подражание) низкому, и она даёт нам право отрицать всё высокое.
Проще говоря, смех — оружие, перед которым беззащитна вера. Считается, что в священных текстах нет упоминаний того, что Иисус смеялся. Он мог возрадоваться (Лк. 10:17–21), но радость и смех — разные вещи. Первое — форма сострадания при положительных температурах. Второе — инструмент сомнения и даже насилия: шутят всегда над кем-то или над чем-то. Поэтому труд Аристотеля, согласно книге Эко, следовало прятать от мира. Он не только представлял угрозу сложившимся институтам, но и мог стать индульгенцией для атеистов. Куда легче и спокойнее насмехаться над непостижимым, чем пустить его в свою жизнь. Ирония освобождает от многих долгов и защищает от многих ветров.
«Искушение» Пола Верховена — это и есть тот утраченный трактат о комическом. И об эротическом заодно. Бенедетте то и дело снится Иисус: иногда он с мечом разгоняет змей, которые норовят залезть ей между ног, а иногда обнажается на кресте и оказывается женщиной с бородой. Бартоломея тем временем превращает деревянную фигурку Мадонны в дилдо. В фильме предостаточно эротических сцен и женской наготы, но это выглядит не столько как акт солидарности с сообществом ЛГБТК+, сколько как экранизация влажных мужских фантазий. В операторской работе различим male gaze, да и сама репутация автора «Шоугёрлз», «Плоти и крови» и «Основного инстинкта» красноречива: старина Верховен восхищается женщинами и их силой, но делает это по старинке.
При этом «Искушение» действительно смешное: сценарист фильма «Она» Дэвид Бирк превращает диалоги в сеанс иглоукалывания, а серьёзные драматические выступления актёров нелепо контрастируют с китчевой съёмкой. В комедии «Солдаты неудачи» был фильм внутри фильма — отрывок из воображаемого оскаровского хита, в котором Роберт Дауни — младший разыгрывал что-то вроде «Горбатой горы» в монастыре. «Искушение» сделано в той же манере — но длится два часа. И постоянно повышает ставки: Иисус здесь то мачо с мечом, то трансперсона, а монашки сражаются то с собственной плотью, то с беспощадной чумой, на которую все вокруг реагируют как на коронавирус. Собственная позиция Верховена давно известна (он атеист), но фильм парадоксальным образом можно интерпретировать и как акт защиты веры. За его юмором — то тонким, то грубым — легко разглядеть оцепенение перед чем-то великим. Его героинями движет любовь — жертвенная в лучших своих проявлениях. В его критике институтов нет особой новизны: кого удивишь взятками и секс-скандалом? А чума в нём предстает не хорошо изученной болезнью, а вполне себе посланием городу и миру. Наконец, в фильме остаётся место для тайны. Верховену вообще везёт в том смысле, что любой его фильм с годами превращается в противоположность того, чем казался сразу после премьеры. «Звёздный десант» интерпретируют как карикатуру на фашистское государство, «Шоугёрлз» — как профеминистскую сказку, «Плоть и кровь» — как оду искусству Тёмных веков, эдакого «Андрея Рублева».
Но при этом балаганный абсурд «Искушения» мешает главным героиням быть интересными, вызывающими сочувствие и попросту приятными: вся драма досталась второстепенным персонажам. А хулиганское увлечение режиссёра скетчами и карикатурами не даёт сделать историю связной и интенсивной. «Искушение» — тяжеловооружённая комедия, но после себя она оставляет только лёгкую печаль. Были времена, когда в Каннах показывали «Седьмую печать». Были да прошли.
