Под конец года в российский прокат выходит, пожалуй, самый странный этого года фильм — «Зеленее травы», режиссёрский дебют художниц и актрис Жослин ДеБоэр и Доун Люббе, ранее взорвавший программу «Сандэнса». О картине по просьбе КИНОТВ рассказывает Гордей Петрик.
В этом мире все уступают друг другу и никто не хочет быть первым.
В этом мире все ездят на машинах для гольфа и носят брекеты.
В этом мире официанты начинают рыдать, когда опрокидывают подносы, а клиенты ресторана из вежливости начинают есть с пола.
В этом мире футбольного мяча под платьем достаточно, чтобы убедить всех в беременности.
В этом мире в школе с обычными детьми обучаются смирные звери.
Очень демократичный и очень фальшивый мир.
«Ты что, обиделся, что я отдала нашу малышку подруге?» — спрашивает девушка.
«Нет, что ты, — отвечает мужчина, — но в следующий раз сперва посоветуйся со мной».
Милый безобидный цветастый пригород: пространство между «Эдвардом руки-ножницы» и «Твин Пиксом». Здесь благополучно живут Джил и Лиз. Их играют режиссёры этого фильма Жослин ДеБоэр и Доун Люббе. Собственно, Джил подарила свою грудную дочь Лиз, а Лиз дала малышке новое имя и не возвращает. Семейство первой одевается в розовое, второй — в синее, два единственно легитимных цвета: американского и японского флагов, двух стран, сформировавших поп-культуру детей и поп-культуру домохозяек — всё, что ДеБоэр и Люббе нагло, а иногда безвкусно стебут. Они выворачивает наизнанку домик Барби, в котором проходят события «Санта-Барбары», упиваясь его условностью параллельно.
Муж Джил носит с собой повсюду канистру с водой из бассейна с новыми фильтрами: пьёт только её. Её сын писается, а в какой-то момент оборачивается псом. Муж Лиз принимает всё, что его окружает, безропотно, с покорной улыбкой. Сын Лиз, насмотревшись втайне от родителей телевизора, не преминет в свои восемь лишний раз достать пачку сигарет из кармана или произнести гаденькое f-word, прямо как взрослый. Иногда Джил и Лиз путают мужей, собравшись поцеловаться. Их дети учатся в местной школе, в классе учительницы по фамилии Хьюман. Перед занятиями она затягивает на мотив кантри-песен из классических вестернов балладу о том, как её мать, тоже Хьюман, порешала её брата, отца, сестру. До маньяка-убийцы, слоняющегося по окрестностям, при таком раскладе никому, конечно, нет дела.
«Зеленее травы» вызывает бесконечное множество ассоциаций. Из киноманских культов последних лет его безумие сродни тому, что таилось в рекламе хлопьев в прошлогоднем «Мэнди» Косматоса (здесь по ящику не менее странные номера — например, ситком под названием «Baldmen» о трех лысеющих толстяках) и тому, которого всегда недоставало слишком серьёзным фильмам Квентина Дюпье (его полноправными героями были шина и холодильник). Подобным образом использовал остранение Джон Уотерс в семидесятые — только пожёстче, с трансвеститами и копрофилией. Цветовыми и композиционными решениями этот фильм напоминает независимые американские ретро-комиксы, наподобие тех, которыми занимается Дэниел Клоуз. Нелепостями, вшитыми в ткань обыденности, — естественно, Дэвида Линча. Все эти реминисценции легко зафиксировать.
Кадр из фильма «Зеленее травы», реж. Ж.Дебоэр,Д.Люббе, 2019 г.
Перед уроком йоги занимающимся ставят кассеты с порно, а участницы женсоветов синхронно блюют розовыми печеньками — всё это могло быть и в «Малхолланд-драйве», если бы Линч-таки развил из него сериал. В последние годы классик онейрического кино непроизвольно — через буддизм! — приблизился к традиции видеоарта. Современные художницы Жослин ДеБоэр и Доун Люббе, напротив, вышли из этой традиции и не были замечены в чём-то ином. «Зеленее травы» — их случайный кинодебют. Команда — сплошь новички, в кадре — публика вернисажей Иллинойса. В 2015 году они сняли одноимённую концептуальную короткометражку, а через время, с поднятием градуса абсурда на престижных каналах и стримингах, решили преобразовать её в телевизионный пилот (обе они эпизодницы ТВ-шоу, а Люббе, в частности, сыграла в «Кайфе с доставкой» и знает о мире инди-сериалов не понаслышке), но что-то пошло не так, и серию не одобрили. Затем, по словам создателей, совершенно случайно, очевидно, через знакомых, им подвернулся спонсор. Девушки наскоро написали сценарий и сняли фильм, а потом принимали шквал восторгов на «Санденсе».
«Зеленее травы» получился не то чтобы уже самостоятельным фильмом в том смысле, в котором мы смотрим на кино через призму двадцатого века, с его Голливудом и уже классическим авангардом, а скорее остался добротным видеоартом, препарирующим знакомые киноформы. Как свойственно всякому произведению крайне левого современного искусства, сдувая с классического кино шоколадную пенку мифа, эта работа обнажает то политическое, что этот миф значил в своей подноготной или в последствиях: консервативный перечень Хейса, всяческие репрессии, стигматизацию кого только ни было, патриархальное мышление и эксплуатацию детей в Сомали.
К примеру, в комичном желании героини присвоить чужих детей, раздав при этом своих, можно при особом желании разглядеть как сатиру на движение «чайлдфри», так и, напротив, высказывание о моде на суррогатное материнство — не очень, правда, понятно, с каких позиций. Все беды режиссёры к развязке игриво сваливают на декоративные брекеты и прочие явления зрелого капитализма, который, по их (да и много кого ещё толкового) убеждению, обязывает мимикрировать под толпу — сколь бы её действия ни были иррациональны — и улыбаться, скрипя зубами без повода. Интерпретаций здесь множество — и нет в них ни природы сновидения, ни психоанализа. Смыслы не амбивалентны, а шестипалы (что бы это ни значило. — Прим. ред).
