Роберт Бранаман (1933–)
Учитывая беспрецедентно густонаселённый характер буквы «Б», посвящаем этот выпуск ещё одному её представителю, прежде чем двинуться дальше вглубь алфавита.
Роберт Бранаман (1933–) — художник, режиссёр, продюсер, галерист. Представитель культовой общности Wichita Vortex; «сумасшедший гений»; «Боб Барбитол», никогда не относившийся к себе слишком серьёзно; весёлый битник Западного побережья, с юности инфицированный Аланом Уотсом, Судзуки, Хаксли и прочими «вратами восприятия»; «один из самых изысканных визионеров Америки» (Гинзберг); почётный член художественной Frisco family; ветеран нарко-оргий, переживший почти всех своих друзей; наконец, счастливый абстинент, завязавший с вредными привычками, свойственными богеме вообще, а американской, 60-х годов, — в особенности.
Миф о Wichita Vortex гласит, что все уроженцы Уичито (город в Канзасе) — как художники, так и простые жители — суть инопланетяне, совершившие на своей родной планете преступления различной степени тяжести и в качестве наказания сосланные на Землю в это самое Уичито как в тюрьму. Поэтому все они обречены периодически совершать отсюда побеги, и по этой же причине им всем рано или поздно приходится вернуться. Инопланетянин по рождению, Бранаман увлёкся кинопроизводством в 1958 году, начав снимать на цветную пленку 8 мм — самую дешёвую из всех. Совершив через год побег в Сан-Франциско, он сойдётся с другим канзасцем, тоже выросшим в Уичито, — Брюсом Коннером, ставшим звездой всего движения. Снятый Бранаманом фильм с красноречивым названием «Уичито» (1960) ныне считается утерянным. В другой ранней картине Бранамана, «The Filmore Bus» (1961), зритель наблюдает родные края Бранамана, включая его отчий дом, из окна автобуса. В следующем году Бранаман обзаводится домом в Биг-Суре (неподалёку от СФ) и курсирует с тех пор между ним и Сан-Франциско, то ли добившись амнистии от своих инопланетных кураторов, то ли опровергнув знаменитый миф.
Как и многие в этой среде, Бранаман был в первую очередь художник (писал картины, оформлял обложки любимых поэтов, делал афиши, генерировал идеи, этот список бесконечен), но в качестве режиссёра он работал не столько как художник, сколько как мастер перформанса, принципиально и заведомо непредсказуемого. Целью его «фильмов-перформансов» было, если я правильно понимаю, передать течение времени как пульсацию, что достигалось через многократное наложение кадров, быстрый и нередко ломаный монтаж, импровизацию и доверие энергии хаоса.
Впрочем, в отличие от фильмов, живопись Бранамана в интернете вполне доступна для ознакомления. Как легко убедиться, обычно это густонаселённые детализированные поверхности, эклектически комбинирующие психоделические мотивы, разнородные духовные символы, эмблемы поп-культуры и — last but not least — внушительную порцию гетеросексуального эротизма. Ещё одна значительная часть наследия Бранамана — его гравюры и книги, которые он выпускает в качестве коллекционных экземпляров ограниченным тиражом.
Уже около сорока лет Бранаман не употребляет ни наркотики, ни алкоголь. Он предан медитации, практикам вроде цигуна и во всём стремится видеть единую природу Будды, чего и вам желает. Амплуа Бранамана в контексте американского андеграунда — это харизматичная фигура настоящего битника-бодхисаттвы, свято помнящего слова Чаплина, что день, прожитый без смеха, прожит зря; жизнерадостный крупногабаритный сангвиник, чей по-индуистски психоделический, чувственно тантрический дух веет где хочет, но в руках его не унести, да и глазами, как оказывается, не так-то просто увидеть.
