Артём Макарский в регулярной рубрике о лучших саундтреках рассказывает о полном музыки фильме режиссёра — и помогает чуть лучше понять его любовь к звуку.
«Иногда я предпочту оставить двадцать франков в музыкальном автомате, чем потратить их на поход в кино» — так описал свою «любовь» к кинематографу Леос Каракс в разговоре с Филиппом Гаррелем в 1984 году. Много лет спустя, в 2014 году, в одном из немногочисленных интервью (которое он дал израильскому изданию Haaretz) он будет ещё более откровенен: «Я не хотел работать в кино. Я хотел связать свою жизнь с музыкой. Но у меня не было достаточного таланта. Мне нужна была музыка, но я ей — нет, поэтому я рад, что нашёл себя хотя бы в кино». Именно так французский режиссёр рассказывал свою давнюю мечту — создать мюзикл. Теперь, когда с выходом «Аннетт» она наконец осуществилась, самое время посмотреть на музыку в фильмографии Каракса — и в очередной раз отметить, что она вообще-то была там всегда.
Фильм «Парень встречает девушку» сразу впечатлял идеально подобранной песней Джо Лемер (которую, к слову, написал Серж Генсбур) — и запомнился танцем со сковородкой под «Holiday In Cambodia» Dead Kennedys. Незабываемая проходка Дени Лавана под «Modern Love» Боуи и драка под «Танец рыцарей» из «Ромео и Джульетты» Прокофьева были одними из самых ярких сцен «Дурной крови». Напряжённая музыка Скотта Уокера задавала настроение фильму «Пола X» — в одном из эпизодов её исполнял оркестр, участниками которого были, например, Тилль Линдеманн и Кристоф Шнайдер из Rammstein, а дирижировал ими режиссёр Шарунас Бартас. Выход всё того же Дени Лавана в образе месье Говно в альманахе «Токио!» и нарушение покоя прохожих в Сибуе, конечно же, сопровождались темой Годзиллы. Наконец, «Корпорация “Святые моторы”» также выделялась музыкальными эпизодами: Кайли Миноуг исполнила пронзительную песню «Who Were We» на стихи Каракса, а Лаван сыграл на аккордеоне кавер на «Let My Baby Ride» блюзмена Р. Л. Бернсайда.
Однако именно «Любовники с Нового моста» кажутся самым музыкальным фильмом Каракса (пока). Музыку он слышал повсюду — в пролёте вертолётов, в работе механизмов в поездах метро, в вертящемся винте мотора баржи. В документальном фильме «Мистер X» о режиссёре с восторгом отзывается Хармони Корин: «Он находит красоту в гротеске и мерзость в том, что многие посчитали бы красивым». Всё, даже транспорт, даже голоса прохожих, подчиняется прихоти Каракса, выстраивается в некий ритм, в котором живут его герои, — и это, конечно, намеренный эффект. В одном из интервью он сравнивал себя с композитором, описывая процесс монтажа, и старался работать со звуком так, как никто другой.
Любой фильм Каракса можно с лёгкостью описать одним или двумя предложениями, но каким бы ни был этот пересказ, он будет начисто лишён всей поэзии, которую можно найти в самом фильме. В «Любовниках» клошар Алекс Воган — в роли человека с таким именем у Каракса в третий раз появляется Дени Лаван — влюбляется в сбежавшую из дома и вынужденную ночевать на улице художницу Мишель (её, в свою очередь, играет Жюльетт Бинош). Это история не только о любви, но и о контроле, а также о суровой парижской реальности, вертящейся вокруг моста Пон-Нёф в первом округе, который хотя бы ненадолго, но появлялся в каждом фильме Каракса, как минимум до «Аннетт». Реальность, впрочем, время от времени разрывают фантастические эпизоды — и музыка тут играет в такие моменты, возможно, главную роль.В новой «Великой» всего десять эпизодов и к середине сезона героиня еще только начинает
планировать убийство мужа-тирана. Так что героине Эль Фаннинг в этот раз, видимо, не
придется делить Речь Посполитую с Австрией и Пруссией, присоединять Крым, подавлять
восстание Пугачева и усмирять политические и экономические амбиции церкви. У нее другая
задача — противостоять домашнему насилию и закрепощению женщины патриархальным обществом.
Добившись успеха в этом личном конфликте, она и жизнь всего общества сделает более
гуманной и справедливой — такова идея сериала.
В самом начале она в качестве увертюры задаёт тон — а затем надолго затихает для того, чтобы придать репортажу из жизни парижских бездомных ощущение документальности. Когда она возникнет вновь, её будет играть в переходе метро виолончелист — и поиск музыканта станет для героев чем-то вроде погони. В этой сцене музыка звучит всё чётче, когда герои приближаются к исполнителю: Каракс внимательно относится к монтажу звука и игре с эффектами. То же можно сказать о сцене, в которой играет любимец Каракса Дэвид Боуи: пока Алекс и Мишель ещё только подходят к дискотеке, где звучит песня «Time Will Crawl», всё слышится несколько приглушённо.
Каракс обстоятельно и с некоторым юмором подходит к выбору композиций — из Бенджамина Бриттена он выбирает вариации на темы Фрэнка Бриджа, отсылая к тому, что фамилия учителя британского композитора переводится как «мост». Когда герои возвращаются на Пон-Нёф, играет посвящение Арво Пярта тому же Бриттену — напоминая о том, что произошло в фильме ранее. Наконец, Сену Каракс параллелит с Дунаем, включая «На прекрасном голубом Дунае» в одном из самых лучших моментов фильма — и уж точно лучшем в музыкальном плане.
В Америке «Любовники» вышли под слегка дурацким названием «Любовники на мосту» и спустя восемь лет, в 1999 году, но критика благосклонно приняла фильм, не в последнюю очередь благодаря его музыкальным моментам. Как о нём написали в The New York Times, это не мюзикл, но он мог бы им быть. В одной центральных сцен «Любовников» звучит разом большая часть саундтрека — и это показывает радикальный подход Каракса к работе со звуком. Это сцена празднования двухсотлетия Французской революции — во время фейерверков Алекс и Мишель танцуют на мосту, стреляют из пистолета, веселятся и едут на катере по Сене.
«Город полон музыки», — говорит Мишель Алексу, и Каракс это с лёгкостью доказывает. Во время танцев на Пон-Нёфе лейтмотивом звучит французский вальс, сыгранный аккордеонистом Жо Прива, но вот герои идут по мосту, и музыка постоянно меняется, пересекаясь друг с другом: кроме Штрауса, герои танцуют под Игги Попа, Public Enemy и ливийскую певицу Файруз. Для Каракса всегда было важно радио — в том, как ищется сигнал, как отстранённо звучат голоса дикторов, он находил чуть ли не больше приятного, чем собственно в музыке.
Каракс переносит этот поиск нужного ритма в плоскость звука: песни сменяют друг друга так, как будто кто-то крутит туда-сюда тумблер на магнитофоне. При этом никаких помех здесь нет — наоборот, эти переходы достаточно плавны: Каракс делает из пяти композиций одну, и достаточно цельную. Сцена на мосту продолжается не менее яркой композицией, которая, впрочем, звучит сама по себе — третий струнный квартет Шостаковича, впрочем, Каракс тут тоже проявляет изобретательность и сначала обрывает мелодию после нескольких аккордов, а затем даёт зрителю прослушать полный отрывок.
Эта эклектика распространяется и на весь саундтрек к фильму, в котором чинная европейская классика спокойно сочетается с ритуальными танцами Бурунди, а музыка часто заменяет необходимость что-то сказать. Сюжет «Любовников» отсылал к «Огням большого города» Чаплина (кому-то французский фильм и вовсе кажетсяосовремениванием классической истории). И Каракс, конечно, временами будто стремится к тому, чтобы сделать немое кино в то время, когда звуковое уже изобретено. Любовь режиссёра к Чаплину и немому кино уже была заметна в «Дурной крови», где играла тема из «Огней рампы» и изображение вдруг становилось стилизованным под тридцатые годы. В отличие от «Крови», Алекс тут поначалу практически ничего не говорит — и, знакомясь с Мишель, преодолевает своё нежелание говорить, но с голосом приходит и музыка.
Как говорилось в другом фильме Каракса, «включи музыку, пока грусть не завладела нами» — и в «Любовниках» песня Les Rita Mitsouko «Les amants» уже только на титрах сменяется еле слышным шумом города. «Любовники» — это немного сказочный, слегка нереальный фильм, и Каракс в итоге этим шумом возвращает нас в реальность. Но не своих героев.
