Париж слезам не верит
Фестиваль захвачен французскими картинами (вместе со швейцарскими и канадскими), и в Берлине показали самую нежную из них — Les passagers de la nuit («Пассажиров ночи») с Шарлоттой Генсбур.
Это, натурально, французский кавер на «Москва слезам не верит»: зритель десять лет (все восьмидесятые) наблюдает за жизнью хорошей невезучей семьи, за кадром играет шансон, вместо склеек между сценами — архивные съёмки Парижа, всеми движет любовь и всех, кто останется верен этому чувству, ждёт награда. Генсбур играет мать уже взрослых детей, от которой уходит муж. Женщина никогда не работала, потому что сперва рано родила, а потом боролась с раком груди. Но теперь ей нужно чем-то заняться — и днём она дежурит в библиотеке, а по ночам принимает звонки на радиопередаче, которую ведёт героиня Эммануэль Беар. Сын героини тем временем пробует писать. А дочь поступает на политолога и переезжает в студенческое общежитие. В библиотеке героиня встречает интеллигентного работягу — двойника Гоги из «Москва слезам не верит». А на радио к ней прибивается юная наркозависимая, приехавшая в Париж, чтобы стать кинозвездой. Её играет 23-летняя Ноэ Абита — тоже двойник, но уже Анджелины Джоли.
И вот все эти чудесные люди живут, страдают, трудятся, танцуют под Джо Дассена и десять лет готовятся к переезду из квартиры с панорамными окнами, оставшейся от бывшего мужа-отца, которого нам так ни разу и не покажут. Потому что отступникам в семейном фотоальбоме не место, а это именно фотоальбом, а не фильм.
Короче, обреветься. Ждём фильм в России и пересматриваем всё, что режиссёр Микаэль Херс снял раньше; кажется, он гений.
— У неё не горит свет, её нет дома.
— Идиот, она слепая.
Если бы в кинематографе существовал аналог премии Дарвина, то на этом Берлинале мы бы вручили его Дарио Ардженто. За творческую агонию, полную иронии и огня. Его новый хоррор «Чёрные очки» (Occhiali neri — не путайте с песней «Комсомольска») — это такая же череда беспомощных самоповторов с претензией на новые смыслы, как и прошлогодний «Хэллоуин убивает» — но все, кто любит Ардженто, почувствуют себя на этой скотобойне как дома.
Классик эксцентричных и бесхитростных ужастиков, о котором в последние годы вспоминали в основном из-за его роли в «Вихре» Гаспара Ноэ (он там играет кинокритика на краю бездны) и ремейка его «Суспирии» (оригинал всё ещё лучше), не садился в режиссёрское кресло ровно десять лет — со времён «Дракулы 3D».
Поэтому его возвращение интриговало. Тем более что сюжет нового фильма явно должен был столкнуть старого дьявола с новой этикой. В Риме одна за другой умирают секс-работницы: кто-то нападает на них из кустов и перерезает горло стальной струной. Одной из девушек удаётся спастись — но в автокатастрофе она теряет зрение и убивает невинных китайцев. Маньяк продолжает её преследовать, она продолжает заниматься проституцией, а мы оказываемся в щекотливой ситуации, потому что бесстыжий Ардженто доводит до предела идею, что героиня хоррора должна быть обнажённой и уязвимой.
При этом в ужастик вдруг встраивается роман воспитания: надменная красавица, буквально ослеплённая сперва солнечным затмением (с него начинается фильм), а затем и гордыней (маньяк — оскорблённый клиент), вдруг фактически усыновляет китайского сироту. А ещё ей выдают служебную собаку. Получается идеальная жанровая расстановка сил перед финальной схваткой: маньяк на фургоне с одной стороны и девушка, ребёнок и овчарка — с другой.
Результат — кино настолько дряхлое, что хочется называть его антикварным, ужастик настолько прямолинейный, что получается и смеяться, и бояться. Настоящее чудо, хоть и юдо. Мы не мы, если скоро не привезём его в Россию на какой-нибудь фестиваль!
