В прокате можно застать необычный фильм «Гнев» — копродукцию России, Ливана и Германии от российской кинематографистки Марии Ивановой-Сурае. Тимур Алиев — о том, как чувственная история любви ливанки и француза оборачивается невообразимыми последствиями.
Молодая девушка по имени Ида (французско-ливанская актриса Манал Исса — вы могли видеть её в ленте «Пловчихи» на Netflix) очень любит рисовать. Ливанка живёт с семьёй в небольшой деревне на окраине Бейрута, столицы Ливии. Родная мать (Жюлия Кассар — драму «Оскорбление» с её участием выдвигали на «Оскар») не очень-то одобряет хобби дочери. «Этим на жизнь не заработаешь!» — отчитывает она её, когда Ида не помогает матери по хозяйству.
Девушке вот-вот 19, по меркам арабского мира (и, в частности, её семьи) пора подумать о замужестве, а не то Ида рискует остаться старой девой. Умиротворённое введение картины прерывается звуками радио, на волнах которого передают обрывки новостей о войне. Через несколько минут на дом Иды упадёт бомба. Девушка чудом останется цела (в момент атаки она вышла из здания), однако младший брат Иды погибает, а родной отец (Хуссам Сабба — «Честный человек») становится инвалидом.
Главная героиня решает бежать из деревни, оказавшейся в очаге военных действий. Ида, оставив мать проживать горе утраты и ухаживать за больным отцом, отправляется в Бейрут получать образование. В этом ей помогает родной дядя (Мохамед Акил — «Четыре льва»). Устроившись на работу официанткой, Ида знакомится с обаятельным французом Гансом (Орельен Шоссаж). Довольно быстро «розовые очки» падают с лица героини, открывая суровую, удушающую действительность её отношений.
«Гнев» — весьма примечательная работа, в которой сошлось множество разных тем. От красивой истории знакомства и красочных романтических отношений до проблем домашнего насилия, консервативных устоев арабского мира и, наконец, радикализма, вытекающего из расизма и ксенофобии, — Мария Иванова-Сурае увлекательно переплетает и лёгкие для восприятия, и достаточно тяжёлые вопросы, так или иначе всплывающие в современном обществе.
«Гнев» большую половину хронометража (фильм длится два часа, режиссёрка отнюдь не торопится развенчать интригу и подбросить в костёр повествования сюжетных твистов) и не думает удивлять. Напротив, размеренный темп истории, планомерное протекание конфетно-букетного периода призвано максимально усыпить бдительность даже самого внимательного зрителя.
Улавливание едва различимых акцентов режиссёрки — особое удовольствие; так ищешь путь домой по хлебным крошкам. Вот избранник Иды впервые пришёл раздражённый после подозрительно затянувшегося рабочего дня. Вот он подмечает, что за стенами квартиры таится опасность и Иде лучше бы оставаться дома, — он позаботится обо всём, что ей понадобится. А вот уже ограничивает её общение с любым окружением. Поехать к семье? Зачем? Мать пьёт, психует, лишает тебя счастья. Выйти в магазин? Зачем? Я всё могу купить и принести, дорогая. Забота на границе с ограничением прав человека — тюрьма или всё-таки благо? Может быть, в Европе так принято?
Растерянная, увядающая, угрюмая — на втором часу картины Ида становится бледной тенью самой себя. Некогда жизнерадостная, яркая и амбициозная девушка постепенно замыкается на отношениях, надеясь создать домашний очаг, к которому Ганс будет радостно возвращаться. Но он всегда чем-то недоволен; ещё не поднимает руку на девушку, но не отказывает себе в удовольствии повысить голос и обвинить во всех бедах на свете. Мария Иванова-Сурае тщательно выписывает портрет неуверенного в себе невротика, в объятиях (читай: тисках) которого оказалась ничего не подозревающая девушка.
Как будто бы текст (как и сам фильм) ведёт к тому, что «Гнев» — кино о домашнем насилии во всём его тёмном и мрачном многообразии. Но это подлог: подчёркивая нездоровые и неравные отношения героев, создательница фильма сознательно уводит зрителя в сторону, чтобы сохранить главную интригу. «Гнев», словно канатоходец без страховки, балансирует между традициями, религиями и обычаями Востока и Запада.
Ида и Ганс — представители разных ментальностей, Иванова-Сурае обращает внимание и на то, как непросто узнавать о культурных особенностях друг друга и учиться принимать их, совладать с ними.
Истинный Ганс выходит наружу в финале. Истерики и обиды на пустом месте трансформируются в требование к Иде отречься от Аллаха («Меня бесит твоя религия! Откажись от своего Бога, и мы будем счастливы»). Злоупотребление алкоголем, тёмная история о смерти близкого друга и маниакальная зацикленность на новостях вскрывают правду.
Иде в финале некому мстить, впрочем, и мечтать о «настоящей любви» ей вряд ли захочется в ближайшее время. «Гнев» не только показывает, но и отчасти учит, как сохранить внутри свет, даже когда пережил заточение во тьме и предательство самого близкого человека.
