Синья Цукамото — один из немногих режиссёров, к которым в полной мере применимо слово «культовый». Его трилогия «Тэцуо» — маргинальные шедевры редкого жанра «японский киберпанк». Здесь человеческие руки и ноги превращаются в автоматы, гениталии — в инструменты для ремонта, а сами люди — в груду железа. Не все выдерживают, но есть и фанаты. Их много. Новый фильм режиссёра, «Убийство», на фоне его предыдущих работ удивительно сдержан. Это история ронина-виртуоза — эдакой машины для убийства, который отчего-то не способен убивать. Премьера картины состоялась на 75-м Венецианском кинофестивале.
— Господин Цукомото, вчера я был на показе вашего фильма, и это, конечно, было шокирующее явление. Едва появились начальные титры, зал взорвался аплодисментами. Эти аплодисменты не замолкали вплоть до первого кадра. Вокруг вас совершенно определённо существует некий культ. Есть ли у вас объяснение его природы?
— Вы знаете, я тоже был на этом показе, неофициально. Мне было интересно, как реагирует пресса. И я был совершенно шокирован таким приёмом. Я не знаю, как это происходит, почему эти люди так ко мне относятся. Всё, что могу сказать: это чертовски приятно.
— Многие ваши фильмы культовые и в России, при этом их невозможно увидеть в кинотеатрах, то есть люди должны приложить усилия, чтобы найти их. Вы никогда не переживали, что ваши картины не идут широким прокатом? Что у них не огромная аудитория?
— Конечно, я понимаю, что мои фильмы никогда не будут иметь тот коммерческий успех, о котором вы говорите. У них никогда не будет международного проката. Но мне нравится то, что у меня есть: небольшие кинотеатры, подготовленный зритель, отличные соседи в афише. Мне это подходит.
— Но, может быть, у вас есть мечта снять пускай один, пускай не скоро, но какой-то международный блокбастер? Хотя бы для опыта просто?
— Вы знаете, после двух первых «Тецуо» у меня было много предложений от американских продюсеров сделать большой голливудский фильм. И я был склонен согласиться. Мы даже начали обсуждать проект, но никак не могли прийти к согласию. Всё время спорили. Всё-таки между мной и Голливудом — пропасть. Так что сейчас, когда моя борода поседела, я уже не думаю об этом. Видимо, у меня никогда не будет крупнобюджетного фильма.
— Поговорим о вашей новой картине «Убийство». Главный герой — самурай, который не способен убивать. Это какой-то хрестоматийный образ из классической японской мифологии, из литературы? Или выдуманный, сконструированный персонаж?
— Конечно, я читал «Бусидо: путь самурая» и другие тексты о самураях, но в случае «Убийства» мне было интересно придумать историю от начала и до конца. Это не классический самурайский образ.
— То есть в японской традиции нет этого конфликта: убийца, не способный убить?
— Мне было интересно поговорить о том, как молодые люди реагируют на насилие. И я поместил этого юношу, вполне современных взглядов, в прошлое, во времена, когда убийство было естественно. В страшную для него среду.
— Вы знаете, это странно, но когда я смотрел «Убийство», вспоминал мелодраму Андрея Кончаловского «Любовники Марии». О молодом человеке, влюблённом в женщину, но не способном заниматься с ней сексом. Я подумал: может быть, ваше «Убийство», оно не только про убийство?
— Я не задумывался о такой трактовке моего фильма. Мой герой не болен, он не «не может», а «не хочет» убивать. Это его принципы. Но, знаете, потребность в сексе — это же инстинкт. Как и убийство, пожалуй. Лишь благодаря общественной морали и образованию сейчас мы понимаем, что убийство недопустимо, а секс — вполне. Убийство — плохо. Секс — хорошо. Но, повторюсь, и то, и другое — инстинкты. И именно возможность выбирать и подавлять их делает человека человеком. Вот в этом смысле, отвечая на ваш вопрос, моя картина и про секс тоже.
— Скажите, а работа над «Молчанием» Скорсезе никак не повлияла на эту картину?
— Мартин Скорсезе для меня важнейших из живущих сейчас режиссёров. Номер один. Он очень сильно на меня повлиял. Но что касается «Убийства» — пожалуй, нет. Он здесь ни при чем. И работа над «Молчанием» тоже.
— Мы всем задаём этот вопрос, раз уж заговорили о влиянии... есть ли для вас важные русские режиссёры? Любимые или которые как-то помогли вам?
— Честно говоря, я знаю не очень много русских режиссёров. Но из современных авторов я, конечно, восхищаюсь Сокуровым. Его фильм «Солнце» грандиозен. Мы очень разные режиссёры, его стиль совершенно другой, но я люблю кино, которое отличается от моего и вообще от всего отличается. Сокуров именно такой.
— Последний вопрос, который я давно мечтал вам задать. Скажите, как вы спите? Не мучают ли вас кошмары?
— В детстве меня постоянно мучили ночные кошмары. Возможно, это повлияло на меня и, конечно, на мои фильмы. Но сейчас всё в порядке. С возрастом это прошло, и я крепко сплю по ночам.
— Спасибо большое и спасибо ещё раз за картину.
